Что они несли с собой - Страница 42

Эйзр улыбнулся и сказал:

— Классика жанра.

Утро выдалось холодное и сырое. Ночью никто не спал, даже глаз не сомкнул, и все трое чувствовали, как нарастает напряжение. Они ничего не могли сделать для Кайовы. Только найти и погрузить в вертолет его труп. Всякий раз, когда кто-то умирал, случалось одно и то же: желание поскорей с этим покончить, никаких слащавостей или церемоний. Сейчас же им больше всего хотелось двинуть в деревню, попасть под крышу и забыть, что стряслось ночью.

На полпути через поле Митчелл Сандерс замер. С мгновение он стоял с закрытыми глазами, ощупывая дно ботинком, потом передал винтовку Норману и опустил руки в жижу. Секунду спустя он вытащил осклизлый зеленый рюкзак.

Какое-то время все трое молчали. Рюкзак был тяжелым от воды и грязи. Внутри — пара мокасин и иллюстрированный Новый Завет.

— Значит, парень где-то тут, — протянул наконец Митчелл Сандерс.

— Лучше скажи лейтенанту.

— А пошел он.

— Ага, но…

— Тоже мне лейтенант, — фыркнул Сандерс, — разбил лагерь в сортире. Да что он вообще понимает…

— Никто не мог знать.

— Может, не мог, может, мог. Десять миллионов мест, где мы могли встать, а он выбрал поле из дерьма.

Норман Боукер, не отрываясь, смотрел на рюкзак. Рюкзак был из зеленого нейлона, на алюминиевой раме, но теперь в нем появилось что-то от живой, или точнее мертвой, плоти.

— Это не лейтенанта вина, — негромко произнес Боукер.

— А чья тогда?

— Ничья. Разве мы могли подобное предположить?

Митчелл Сандерс фыркнул. Он забросил на спину рюкзак, продел руки в лямки и их подтянул.

— Ладно, но одно известно наверняка. Он же знал, что идет дождь. Он же знал про реку. Один плюс один. Сложите и получите именно то, что случилось. — Сандерс бросил злой взор на реку. — Шевелитесь! — рявкнул он. — Кайова нас ждет.

Медленно, сгорбившись под дождем, Эйзр, Норман Боукер и Митчелл Сандерс снова пошли по грязи, опустив глаза, расходясь в стороны от того места, где нашли рюкзак.

* * *

Старший лейтенант Джимми Кросс стоял от них в пятидесяти метрах. Он мысленно дописал письмо, в котором объяснял разное отцу Кайовы, и теперь, сложив на груди руки, наблюдал, как его взвод прочесывает широкое поле. Смешно, но оно напомнило ему муниципальное поле для гольфа в его родном городке в Нью-Джерси. Потерянный мяч, думал он. Усталые игроки рыщут в зарослях, дотошно прочесывая местность. Ему очень бы хотелось сейчас там очутиться. У шестой лунки. Смотреть на «водную преграду» перед «лужком». С седьмой клюшкой в руке, рассчитывать ветер и расстояние, прикидывать, не взять ли номер восемь. Непростое решение, но самое страшное, что тут может случиться, — потеряешь мяч. Игрока не потеряешь. И никогда не придется по колено или по пояс заходить в «преграду» и день провести, копаясь в дерьме.

Джимми Кросс не хотел ответственности, не хотел командовать людьми. Никогда к этому не стремился. На втором курсе колледжа Маунт-Себастиан он бездумно записался на программу обучения офицеров. Автоматически записался, потому что его друзья так сделали и потому что такие поступки ценились, и вообще казалось, что лучше так, чем позволить призыву себя захомутать. Он был не готов. Двадцать четыре года, и душа к войне не лежит. Военная наука ничего для него не значила. К войне он относился не плохо, не хорошо, не имел желания командовать, и даже после нескольких месяцев в джунглях, после всех этих дней и ночей, ему не хватило мозгов и знаний, чтобы удержать своих людей от отхожего поля.

А ведь следовало бы, сказал он себе, послушаться первого импульса. Вчера под вечер, когда они вышли на заданные на ночь координаты, надо было посмотреть и сразу же отойти повыше. Без отговорок. Неподалеку от поля была деревушка, и едва они пришли, несколько узкоглазых старух прибежали, чтобы их предостеречь. Номер десять, сказали они. Дурная земля. Но это же война, и у него есть приказ, поэтому солдаты разметили периметр, заползли под плащ-палатки и постарались поспать. Он вспомнил, как вода все поднималась, как из земли начала накатывать жуткая вонь. Пахло вроде бы дохлой рыбой, но и еще чем-то. Поздно ночью Митчелл Сандерс приполз, невзирая на дождь, схватил его за руку и спросил, с чего это вдруг они стоят лагерем на поле из дерьма? Деревенский туалет, сказал Сандерс. Он никогда уже не забудет выражение лица Сандерса. Парень с минуту глядел на него в упор, потом отер рот и прошептал «Дерьмо» — и снова уполз в темноту.

Глупая ошибка. Вот что это было — ошибка, но она стоила жизни Кайове.

Старший лейтенант Джимми Кросс ощутил, как внутри у него что-то сжимается. В письме отцу Кайовы он в первых же строках извинится. Просто чтобы признать промахи.

Он возложит вину на того, кто воистину виноват. Тактически, скажет он, место с самого начала невозможно было оборонять. Плоская низина. Никаких естественных укрытий. И поздно ночью, когда из-за реки начался артобстрел, они могли только залечь в жиже и ждать. Поле буквально взорвалось. Дождь, жижа и шрапнель — всё смешалось, само поле словно бы кипело. Он объяснит это отцу Кайовы. Не затирая собственной вины, он в деталях поведает, как снаряды выбивали кратеры в вонючей воде, поднимая огромные фонтаны дерьма, как потом кратеры заполнялись вязкой жижей, засасывая все и вся, заглатывая вещи и оружие, саперные лопатки и бандольеры, и таким образом его сын Кайова стал частью отходов и войны.

Моя вина, скажет он.

Выпрямившись, старший лейтенант Джимми Кросс потер глаза и попытался собраться с мыслями. Дождь сеялся холодной, унылой моросью.